Рай для коршуна?

Заповедники России – под угрозой уничтожения. Со страниц «Брянской правды» уже буквально не сходят материалы о том, как брянская власть, потакая «застройщикам»-бизнесменам, урезает и ликвидирует памятники природы в черте города Брянска. Но это брянская власть. А вот верховная власть подняла руку на святая святых нашей природы — на заповедник! Как сообщила на днях ежемесячная газета зелёных «Берегиня», президент Путин подписал недавно законопроект, который разрешает переводить государственные заповедники в национальные парки, понижая их статус.

Что же за этим кроется? А вот что. Функциональную разницу между заповедниками и национальными парками классически определил отечественный эколог Н. Ф. Реймерс: «Национальные парки – для отдыха и наслаждений, заповедники – для самой природы и науки». Если на территории заповедников запрещена всякая хозяйственная деятельность, то в национальном парке этих запретов нет: можно и дорогу проложить, и коттедж построить, и рубку леса вести, не говоря уже о таком доходном бизнесе, как экотуризм для состоятельных людей.

Дикая природа стала предметом роскоши. Не в загазованном пригороде Москвы хочет строить дачу новый российский буржуа, а в заповедном уголке. А для этого заповедники надо превратить в национальные парки, и дело с концом!

А ведь заповедники – явление чисто российское, русское. На Западе аналогов нет – там национальные парки и резерваты. Основы заповедного дела заложены выдающимися отечественными учёными-классиками. Покойный Ф. Р. Штильмарк – советский и российский эколог, один из главных участников становления заповедного дела в СССР – как-то заметил, что заповедники правильнее называть не «лабораториями в природе», а «лабораториями природы» – природа, предоставленная сама себе, ставит эксперимент, а роль человека здесь сводится только к наблюдению и изучению происходящих в ней процессов.

Первый заповедник – «Баргузинский» – был организован на Байкале ещё в царское время – в 1916 году. В разгар Гражданской войны (!) В.И. Ленин подписал Декрет о создании Астраханского заповедника. Дальнейшее шествие по стране Советской власти сопровождалось «шествием» всё новых и новых заповедников, в которых работали крупные учёные. Вспоминается статья упомянутого уже Ф.Р. Штильмарка, появившаяся в «годы реформ», где тот писал: «Старики вспоминают… сталинское время как золотой век наших заповедников».

А вот «годы реформ», когда в заповедники золотым ручьём потекли доллары западных «благотворительных» фондов, Феликс Робертович «золотым веком» не назвал (мы с ним одно время переписывались). А брянский академик, известный учёный, доктор биологических наук Вячеслав Леонидович Адамович, завершая статью о брянском заповеднике, тревожно воскликнул: «Нужна отечественная наука, отечественные деньги!»

Но сегодня, как видим, речь идёт даже не о негативных тенденциях в деятельности заповедников, а вообще об их упразднении как явлении русского. Всё русское подвергается разгрому. Разгромлена Академия Наук, в новом году взялись громить заповедники…

Есть где строить коттеджи и дороги и в заповеднике «Брянский лес», хотя он и мал по площади. Вся восточная, боровая часть заповедника сильно пострадала в своё время от интенсивных рубок (не случайно заповедник был организован не только для сохранения, но и для восстановления природных комплексов Брянского лесного массива). Многие участки и сейчас ещё находятся на ранних стадиях сукцессии (восстановления). А значит, легко можно доказать, что заповедник не соответствует «стандартам девственной природы», и – долой всякую заповедность! Даёшь «зелёную улицу» коттеджам и доходному экотуризму, по поводу которого в «Брянском лесу» недавно радостно залился «поросячьим визгом» трубчевский «брехунок». А там, глядишь, и рубки леса опять начнутся. Четвертьвековой труд по охране и изучению территории пойдёт псу под хвост. Вот что может ожидать брянский заповедник.

«Да и нужен ли кому он там,

Где забыто заповедей слово?»

Хочется заметить, что заповедники – не только материальное, био-географическое, но и духовное наше достояние (сама идея их). С путинским указом мы лишаемся не только единственной эффективной формы охраны природы в нашей стране, но и уникального духовного достояния.

P. S. Едва отправил этот материал в редакцию, как обстоятельства вновь заставили взяться за перо. Причиной послужила информация в трубчевской районке «О создании парка Придеснянский», в которой сообщается, что глава региона Денин встретился с председателем правления ассоциации директоров заповедников и национальных парков России Т. Шпиленком и директором заповедника «Брянский лес» А. Никитенковым. Встретились втроём эти господа и решили, что переводить «Брянский лес» в национальный парк нецелесообразно, а лучше вокруг «Брянского леса» организовать национальный парк «Придеснянский» площадью 65 тысяч кв. км, включая 80 км протяжённости реки Десны.

Спору нет, окружающая заповедник территория выделяется своим биологическим разнообразием, сохранностью ряда биокомплексов и служит «экологическим каркасом» для самого заповедника. Сохранению «экологического каркаса» способствует система заказников («Деснянско-Жеренский», «Скрипкинский», «Будимирская пойма», «Солька» и др.), худо-бедно функцию свою выполняющих.

В 2001 г. всё Неруссо-Деснянское полесье было включено в кадастр особо важных природоохранных территорий, ему был присвоен статус биосферного резервата. Правда, как отразился новый статус на состоянии природы, никто не заметил. Помню, плавал я когда-то на резиновой лодке по Неруссе, от заповедника до устья – и ни души за 8 часов проплыва. И вот как-то решил тряхнуть стариной. И что же? Через каждый час меня останавливали люди на моторных лодках – проверяли, не браконьер ли я. Так не слишком ли много охраны на столь малую речушку, по которой в советское время ездить на моторке кому попало запрещалось?

Биосферный резерват оказался мыльным пузырём (а ещё ведь филинов в нём разводить собирались!), способом отмывания денег «щедрых» западных благотворителей. Таким же мыльным пузырём, в лучшем случае, окажется и национальный парк.

Тут заглянем немного в историю. Национальные парки появились в России сравнительно недавно: в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Это детище Запада. В России десятилетиями выстраивалась система заповедников. И целью отечественных национальных парков (в Жигулях, в Большом Сочи, на Селигере, на Байкале) стало как можно более широкое привлечение людей (трудящихся людей) к природе, к её первозданной красоте. Поездку в Жигули или в Сочи мог оплатить рядовой труженик. И это принципиально: не бизнес от экскурсий, как на Западе, ставился во главу угла, а приобщение трудящихся масс к прекрасному. Вот что отличало советские национальные парки.

Но для каких трудящихся создаётся нацпарк «Придеснянский»? Кто из работяг потратит последние гроши, чтобы из соседней области отправиться на Брянщину? Народ-то наш уже закрепощён. А вот для толстосумов, лужковых и немцовых – это рай. «Рай для коршуна», – так когда-то назвал свою статью собкор «Советской России» Иван Пырх, описывая, с чужих слов, красоты Подесенья. Вот теперь уж точно наступит «рай для коршуна». А может быть, и нацпарк правильнее было бы так назвать?

Махровым цветом расцветёт доходный экотуризм (просвещение превратится в бизнес), начнёт развиваться инфраструктура: гостиницы, коттеджи, бани, дороги… И это понятно, ведь Неруссо-Деснянское полесье – труднодоступный уголок Брянщины.

Вопрос о нацпарке на Брянщине поднимается уже не в первый раз. Упомянутому варианту есть альтернатива, разработанная учёными БГИТА, – парк в пределах Брянского района, пусть и уступающий по своим достопримечательностям Неруссо-Деснянскому полесью, но доступный для посещения горожанами.

Конечно, заманчиво полюбоваться летящими в зареве заката белыми цаплями, подглядеть на реке охоту скопы-рыболова, увидеть с Будимирского холма сразу 17 чёрных аистов… Но для этого вовсе не обязательно создавать национальный парк. А создать его нужно там, где он нужнее людям.