Пётр Кропоткин. Революционер из княжеского рода.

  • Posted on: 9 December 2017
  • By: koms
Рубрика: 

В погожий день седобородый старец в длинной блузе и валенках вышел прогуляться по тихой дмитровской улице, но через некоторое время, подустав от ходьбы, присел на скамейку возле одноэтажного деревянного домика и задумался о пережитом.

ПРЕЖДЕ ВСЕГО, НАВЕРНО, он вспомнил своего отца — князя из древнейшего на Руси рода Рюриковичей, генерал-майора в отставке, потом — как учился в Пажеском корпусе, блистал на парадах, но после его окончания предпочёл не при царском дворе служить, а в Сибири, в Амурском казачьем войске. Всплыли отчётливо в его памяти, конечно, и путешествия по неизведанным местам Забайкалья, Северной Маньчжурии, Западного Саяна, экспедиции по рекам Лене, Амуру, Сунгари и Уссури. И если бы не поездка в Швейцарию, не случайное знакомство с членами русской секции Интернационала, увлёкшими его революционной романтикой, не вступление в кружок «чайковцев», он прославил бы своё имя как выдающийся географ, геолог и естествоиспытатель.

А вместо этого — арест, два года в одиночной камере печально знаменитого Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, дерзкий побег, до него никому не удававшийся, и больше сорока лет в эмиграции, заполненных напряжённейшим научным трудом. Из-под его пера выходят книги по биологии («Взаимная помощь как фактор эволюции»), социальным наукам («Поля, фабрики, мастерские»), истории («Великая французская революция»), а также получившие широкую известность «Записки революционера» и монография «Идеалы и действительность в русской литературе», представляющая собой обзор развития российской словесности от народных преданий и «Слова о полку Игореве» до Л. Толстого и Горького. А ещё он стал известен в Европе и на родине, в России, как крупный философ, теоретик анархизма.

Бронзовая фигура князя Петра Алексеевича Кропоткина, созданная современным скульптором Александром Рукавишниковым, установлена здесь, в подмосковном Дмитрове, не просто так. В этом старинном городке «дедушка русской революции», как его все называли, после возвращения из-за границы провёл последние два с половиной года своей жизни. И в доме, где он в студёном феврале 1921 года скончался, наконец-то вновь открыт музей. Я говорю «вновь» потому, что музей, посвящённый Кропоткину, в деревянном особнячке, помнящем звуки его шагов, его приглушённый голос, в своё время уже был: вдова Кропоткина Софья Григорьевна, после смерти Петра Алексеевича продолжавшая жить в опустевшем доме, сохранила в неприкосновенности обстановку двух мемориальных комнат —кабинета и спальни. После принятия пленумом Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов 15 февраля 1921 года постановления «Об увековечении памяти товарища Петра Алексеевича Кропоткина» на фасаде дома появилась памятная доска с барельефным портретом революционера, выполненная известным советским скульптором-монументалистом Сергеем Меркуровым. Увы, в 1942 году местные власти посчитали, что целесообразнее вместо мемориального музея разместить в просторном особняке детский сад...

...Жизнь в Москве, после Великого Октября опять ставшей столичным городом, в разгар Гражданской войны ни для кого не была сладкой: голод, холод, отсутствие воды... И Пётр Алексеевич принимает предложение друга Льва Толстого — графа М. Олсуфьева пожить за символическую плату в его дмитровском доме. Весной 1918 года Кропоткин с семьёй переезжает в графские «хоромы», имея на руках «охранное» удостоверение, подписанное Председателем Совнаркома В.И. Ульяновым-Лениным: «дано сие удостоверение... известнейшему русскому революционеру в том, что советские власти в тех местах... где будет проживать Пётр Алексеевич Кропоткин, обязаны оказывать ему всяческое и всемерное содействие... Представителям Советской власти в этом городе необходимо принять все меры к тому, чтобы жизнь Петра Алексеевича была бы облегчена возможно более...»

Местные власти разрешили Кропоткину возделывать огород на двух сотках приусадебного участка, отвели кусок луга для покоса (сено нужно было для коровы Бурки, доставшейся Кропоткиным от Олсуфьева вместе с домом), обеспечили дровами. В распоряжении Петра Алексеевича оказался и большой рояль, на котором он любил наигрывать произведения Скрябина и других композиторов. На полках, сколоченных собственноручно, на крышке рояля, на столе, на подоконнике и даже на стульях — всюду лежали книги...

Вот что рассказывал Кропоткин о жизни в Дмитрове в письме своему другу Александру Атабекяну в феврале 1919 года: «Мы живём понемногу. Здоровы. Воздух здесь чудный зимой. Небо подчас чисто итальянское, в безветренные морозные дни — просто восхитительные прогулки, особенно с тех пор, как ношу валенки, в которых нога не скользит. Каждый день выходим часа на полтора... Работаю недурно — два с половиной часа утром и столько же после обеда. Больше не могу...» Кстати, для сведения: в это время Кропоткин трудился над вторым томом своей «Этики», которую ему так и не суждено было завершить.

Но не только кабинетной работой занимался Пётр Алексеевич в Дмитрове — его очень заинтересовала деятельность местных активистов по созданию краеведческого музея. «Третьего дня я осматривал зачаточный музей в нашем Дмитрове, — говорил он 30 августа 1918 года на съезде учителей Дмитровского уезда, — и радовался, видя, как разумно отнеслись к своему делу наши три молодые сотрудницы музея: геолог, ботаник и зоолог, в какой интересной и поучительной форме сумели они представить собранный материал... И я порадовался за новое поколение... Пусть только будет у нас несколько лет свободы, и во множестве городов у нас вырастут такие же и ещё лучшие музеи...»

«Посещение Петра Алексеевича останется навсегда светлым воспоминанием в нашей работе, — рассказывала потом одна из музейных сотрудниц. — С живейшим интересом рассматривал он все экспонаты музея, особенно в отделе геологии, и тут же вспоминал свои путешествия и говорил о своих научных исследованиях. Его слова «Хорошее, полезное дело вы тут делаете» как-то особенно ободряли нас в нашей работе, и создавалась уверенность, что Пётр Алексеевич всегда придёт на помощь музею своими ценными советами и указаниями».

И он действительно помогал музейщикам: обсуждал с ними такие темы, как, например, «Болота Дмитровского уезда» и «Следы языческих верований», прочитал им доклад «О ледниковом и озёрном периодах», в котором обобщил новые факты, касающиеся пределов распространения былого оледенения и объясняющие причины колебания климата на Земле.

А ещё его волнуют вопросы перестройки народного образования — о её необходимости он также говорил на съезде дмитровских учителей: «Задача это громадная и трудная... но неотложная... Совершится эта перемена не в один день и не по указам свыше, а только посредством работы десятков тысяч учителей и учительниц в свободной школе, где есть место личному творчеству».

Живо интересовался Кропоткин и работой объединения дмитровских кооперативов, называя его «зачатком нового строительства». Кооператоры подвергались всякого рода притеснениям со стороны местных бюрократов, и, чтобы защитить их, Пётр Алексеевич в начале мая 1919 года даже встречался в Кремле с Владимиром Ильичом Лениным. По свидетельству присутствовавшего при встрече В.Д. Бонч-Бруевича, Владимир Ильич, уже проводив гостя, отозвался о нём так: «И всё-таки он для нас ценен и дорог всем своим прекрасным прошлым и теми работами, которые он сделал... Вы, пожалуйста, не оставляйте его, смотрите за ним и его семьёй, и обо всём, что только для него нужно, сейчас же сообщайте мне...»

...Через много лет после кончины Пётр Алексеевич Кропоткин снова в своём дмитровском доме. Он — на старых фотографиях, в написанных им и изданных при его жизни книгах, в воспоминаниях людей, лично знавших этого выдающегося учёного-революционера. А прикосновения его рук помнят удобное кресло-качалка, ломберный столик, за которым он работал, резной шкаф-буфет из красного дерева, изразцовая печь, керосиновая лампа, громоздкая кровать с железными спинками. И, конечно, огромный, занимающий полкомнаты старый рояль...

Газета «Правда».

Оценка: 
0
Ваша оценка: Нет
0
Голосов пока нет